Неточные совпадения
Какой-то Повар, грамотей,
С поварни побежал своей
В кабак (он набожных был правил
И
в этот день по куме он тризну правил),
А
дома стеречи съестное от мышей
Кота оставил.
— Он сейчас воротится, за
котом пошел. Ученое его занятие тишины требует. Я даже собаку мужеву мышьяком отравила, уж очень выла собака
в светлые ночи. Теперь у нас —
кот, Никитой зовем, я люблю, чтобы
в доме было животное.
— А это, видите ли, усик шерсти кошачьей;
коты — очень привычны к
дому, и есть
в них сила людей привлекать. И если кто, приятный
дому человек, котовинку на себе унесет, так его обязательно
в этот
дом потянет.
Здесь жили женщины, совершенно потерявшие образ человеческий, и их «
коты», скрывавшиеся от полиции, такие, которым даже рискованно было входить
в ночлежные
дома Хитровки.
— Э! Чепуха! Хороший товарищ выпить на чужой счет. Разве вы сами не видите, что это самый обычный тип завсегдатая при публичном
доме, и всего вероятнее, что он просто здешний
кот, которому платят проценты за угощение,
в которое он втравливает посетителей.
Как назвать Александра бесчувственным за то, что он решился на разлуку? Ему было двадцать лет. Жизнь от пелен ему улыбалась; мать лелеяла и баловала его, как балуют единственное чадо; нянька все пела ему над колыбелью, что он будет ходить
в золоте и не знать горя; профессоры твердили, что он пойдет далеко, а по возвращении его домой ему улыбнулась дочь соседки. И старый
кот, Васька, был к нему, кажется, ласковее, нежели к кому-нибудь
в доме.
Вслед за тем каждое послеобеда почтенный аптекарь укладывался спать, пани же Вибель выходила
в сад, к ней являлся Аггей Никитич, и они отправлялись
в беседку изучать исторические факты масонства; к чаю неофиты возвращались
в дом, где их уже ожидал Вибель, сидя за самоваром с трубкой
в зубах и держа на коленях
кота.
— Да ту же пенсию вашу всю будут брать себе! — пугала его Миропа Дмитриевна и, по своей ловкости и хитрости (недаром она была малороссиянка), неизвестно до чего бы довела настоящую беседу; но
в это время
в квартире Рыжовых замелькал огонек, как бы перебегали со свечками из одной комнаты
в другую, что очень заметно было при довольно значительной темноте ночи и при полнейшем спокойствии, царствовавшем на дворе
дома: куры и индейки все сидели уж по своим хлевушкам, и только майские жуки,
в сообществе разноцветных бабочек, кружились
в воздухе и все больше около огня куримой майором трубки, да еще чей-то белый
кот лукаво и осторожно пробирался по крыше
дома к слуховому окну.
Варвара порылась еще
в спальне и вынесла оттуда обрывок бумажки и карандаш. Володин написал: «для хозяйки» и прицепил бумажку к петле. Все это делал он с потешными ужимками. Потом он снова принялся неистово прыгать вдоль стен, попирая их подошвами и весь сотрясаясь при этом. Визгом его и блеющим хохотом был наполнен весь
дом. Белый
кот, испуганно прижав уши, выглядывал из спальни и, невидимому, не знал, куда бы ему бежать.
После свадьбы
дома стало скучнее: отец словно
в масле выкупался — стал мягкий, гладкий; расплывчато улыбаясь
в бороду, он ходил — руки за спиною — по горницам, мурлыкая, подобно сытому
коту, а на людей смотрел, точно вспоминая — кто это?
Было раннее утро; заря едва занялась; город спал; пустынные улицы смотрели мертво. Ни единого звука, кроме нерешительного чириканья кое-где просыпающихся воробьев; ни единого живого существа, кроме боязливо озирающихся
котов, возвращающихся по
домам после ночных похождений (как он завидовал им!). Даже собаки — и те спали у ворот, свернувшись калачиком и вздрагивая под влиянием утреннего холода. Над городом вился туман; тротуары были влажны; деревья
в садах заснули, словно повитые волшебной дремой.
Прошлое почти одинаковое: пришла на Хитров рынок наниматься; у нее нарочно, чтобы закабалить ее, «
кот» украл паспорт, затем, разыгрывая из себя благодетеля, выручил ее, водворив на ночлег
в ночлежный
дом — место, где можно переночевать, не имея паспорта.
Маша с каждым днем начала более и более соглашаться с матерью, — тем более, что Сергей Петрович действительно день ото дня становился к ней холоднее: кроме того, что часто уходил на целые дни из
дому, но даже когда бывал
дома, то или молчал, или спал, и никогда уже с ней не играл — ни
в ладошки, ни
в рыжего
кота, и вместе с тем беспрестанно настаивал, чтобы она требовала от матери имения.
Мещане
в городе юркие, но — сытенькие; занимаются они торговлей красным и другим товаром на сельских ярмарках уезда, скупают пеньку, пряжу, яйца, скот и сено для губернии; жены и дочери их вяжут из разноцветных шерстей туфли,
коты, шарфы, фуфайки и дорожные мешки, — это рукоделие издавна привила им монастырская школа, где почти все они учились грамоте. Город славится вязаньем, посылает его к Макарию на ярмарку, и, должно быть, эта работа развила у жителей любовь к яркой окраске
домов.
Живет заволжанин хоть
в труде, да
в достатке. Сысстари за Волгой мужики
в сапогах, бабы
в котах. Лаптей видом не видано, хоть слыхом про них и слыхано. Лесу вдоволь, лыко нипочем, а
в редком
доме кочедык найдешь. Разве где такой дедушка есть, что с печки уж лет пяток не слезает, так он, скуки ради, лапотки иной раз ковыряет, нищей братье подать либо самому обуться, как станут его
в домовину обряжать. Таков обычай: летом
в сапогах, зимой
в валенках, на тот свет
в лапотках…
Завелось
в одном
доме много мышей.
Кот забрался
в этот
дом и стал ловить мышей. Увидали мыши, что дело плохо, и говорят: «Давайте, мыши, не будем больше сходить с потолка, а сюда к нам
коту не добраться!» Как перестали мыши сходить вниз,
кот и задумал, как бы их перехитрить. Уцепился он одной лапой за потолок, свесился и притворился мертвым. Одна мышь выглянула на него, да и говорит: «Нет, брат! хоть мешком сделайся, и то не подойду».
Нестерпимо потянуло ее назад,
в деревню… Коричневый
дом с его садом казались бедной девочке каким-то заколдованным местом, чужим и печальным, откуда нет и не будет возврата ей, Дуне. Мучительно забилось сердечко… Повлекло на волю…
В бедную родную избенку, на кладбище к дорогим могилкам,
в знакомый милый лес, к
коту Игнатке,
в ее уютный уголок, на теплую лежанку… Дуня и не заметила, как слезинки одна за другою скатывались по ее захолодевшему личику, как губы помимо воли девочки шептали что-то…
Зато и мышиную свою команду уж он не выдавал, — ни одного
кота в дом нипочем не допустит. Чуть который мурло из-за ободранной доски покажет, чичас его домовик кочергой по усам,
кот так и вскинется. Попал шар
в лузу, да и выскочил.
И
в первый раз за всю войну (не знаю, чем это объяснить) я понял, что значит слово «победа». Да, это не
кот наплакал, это возвышает, это всего человека со всеми его потрохами поднимает на необыкновенную высоту! Победа… и слово какое простое, и сколько раз его слышал и сам произносил, а только теперь вижу, что это за сокровище… победа! Так и хочется кричать на весь
дом: победа, победа!
Мне сказывал один известный психиатр, что одна дама
в самое короткое время схоронила обожаемого мужа и шестерых детей и после всех этих потерь оставалась
в своем разуме, а потом вдруг дворник как-то ее
коту хвост отрубил — она этим так огорчилась, что с горя потеряла рассудок, начала кусаться, и ее свезли
в сумасшедший
дом. «Это бывает, — продолжал психиатр. — Люди иной раз черт знает что переносят, а на пустяках спотыкнутся и сажай их
в матрацы, чтоб головы себе не разбили».